Рассмотрим 2 периферийные зоны Восточной Европы, являющиеся пределом экспансии славян – Мекленбург/Рюген и Русская равнина.
Центробежное распространение славян из Карпатско-Паннонского региона в условиях аварской гегемонии по территориям восточных германцев привело к образованию новых политий, которые стали позже мелкими и крупными государствами, составляющими известный сейчас мир.
В отдельных регионах, славянская колонизация началась раньше. В частности, восточными пределами распространения является Волга, хотя устойчивые и долгосрочные племенные объединения сумели закрепиться только по Северскому Донцу – северяне и Оке – вятичи. На территории Русской равнины очевидно стоящие на более высоком культурном, культурном и экономическом уровне из-за контактов с римским, германским миром славяне активно доминировали и ассимилировали балтские, финно-угорские племена, постсарматское население (включая потомков «скифов-землепашцев»). На краях ареала (Финский залив и северные озерные системы) проникновение происходило в конкуренции и/или где возможно даже в кооперации с остатками восточных и северных германцев (скандинавов). Также как славяно-финская конкуренция за леса и пахоты могла происходить бесконфликтно – места хватало всем, так и славяно-скандинавская конкуренция в области торговли и эксплуатации пространств Русской равнины могла происходить, да и происходила в условиях мягкой конкуренции.
Другая волна экспансии по Одре дошла до Балтийского моря, где, контролируя удобный водный путь по Лабе, Одре, Висле в Центральную Европу, оказалась около ключевых путей: по Лабе в Северное море, по Одре в Балтийское, через проливы с Балтики в Северное море, по Шлезвигскому перешейку/реке Айдер. Конкурентно-мутуалистические многовекторные и многополюсные отношения сложились в треугольнике скандинавы-германцы-славяне между славянскими племенными союзами, Франкской империей (далее Германией), датскими, урманскими, свейскими племенами.
Третья волна направилась на юг, дойдя до Греции.
При этом в условиях встречной экспансии народов скандинавского полуострова, замещавших на западе эмигрировавших в Британию англов, часть саксов, ютов, и контроля данами проливов большую роль для славянского торгового центра Аркона (конкурирующей с Хедебю и прочими раннесредневековыми германскими аналогами будущей Ганзы) играла восточная торговля, где поднимался словенский Новгород. Собственно из лингвистических и транспортных соображений и фактов известно об основании выходцами с южнобалтийского побережья этого города (хотя Старгад-Новгород требует дополнительного исследования).
Очевидно, что ассимилировав остатки восточногерманского племени ругов (другие остатки которого оказалась вообще в будущей Норвегии — Рогаланн), переняла экономические традиции и по субстратной группе переиначенное в славянской манере племенное название (руги->ружи/руяне->рузы Ruzzi (Баварский географ, =ободриты)->русы (по аналогии с оглушением в «прусы»)). Отметим, что лингвистическая эволюция названия ругов в будущей Норвегии происходила в другом окружении и превратилась в руги->роги.
(Историк А. Г. Кузьмин утверждает, что названия руги, роги, рузи, русы, руяне (rujanen, rani) относятся к одному и тому же народу, что объясняется вариативностью позиционных аллофонов g / j, j/z и прочтения букв j/i (сравн. ruth, ruz, rud (кельт. «красный»), roux, rousse — (совр. франц. «рыжий, рыжая»), rouge — (совр. франц. «красный»), серб. «руйан» — «тёмно-красный»[40]), также чередование звуков «г», «ж», «з» может происходить при склонении, как, к примеру, в русских словах друг, дружба, друзья, Например руг (единственное число), Ружана (остров) и рузи (множественное число) или руг, ружанин, и рузи).
Об «ваграх». Изначально было слово не «варѧги», и даже не «варѧзи», а «варѧsи» (варѧд͡зи) (здесь, К 1-31: стр. 4,7; 4,8), так же как изначально было слово «кнѧsи» (кнѧд͡зи), а не «кнѧзи» и другие подобные слова. Слово «варѧsи» происходет: waräʤi ← warẽʤi ← warinʤi (варинsи). Наидревнее название «вагров» у Публия Корнелия Тацита (2-я полов. 1-го века н.э.) «Varini», у Плиния Старшего (1-й век н.э.) – «Varinnae», у Прокопия Кесарийского (6-й век н.э.) – «Varni» (здесь).
Разницы между словами «варинsи» (варинд͡зи) и «варини» (Varini) почти нет. По этому «вагры» и «варѧsи» — это одно и то же племя.
Руяне (нем. Rujanen, полабск. Rani), раны, … о. Рюген (полабск. Rana, лат. Rugia, Ruzia) …. Восточногерманское племя «руги» (лат. rugii, ругии, роги) александрийский географ 2-го века н.э. Клавдий Птолемей разместил на побережье Балтики между реками Виадуа (Одер) и Истулой (Висла). Латинское слово «rugii» по-словянски звучало «руд͡жьи» (без 2-й палатализации) или «рудзьи» (со 2-й палатализацией). Остров напротив земли «вильцов» вообще один – это остров Рюген. Поэтому «раны», «руяне» и «руд͡зьи» (руд͡жьи) — это одно западнославянское племя. В написанном на латыни «Баварском географе» (829-50) (здесь) «русы» упомянуты как «Ruzzi», сравните с латинским названием острова Рюген.
По этому «русы» (русь) и «руд͡зьи» — это одно и то же изначально западнославянское племя.
При этом сохранение отдельных ругских/рузских родов с северогерманскими именами в ободритских эмпориях вплоть до IX века является вполне разумным предположением. Можно постулировать вассализацию этих родов ободритскими князьями и сохранение их в качестве как гвардейского отряда (аналог варингов в Византии), так и помощников в поддержании торговых связей на запад (Рогаланн в Норвегии) и на восток (в более близкими им скандинавами). Диалект «восточноевропейских скандинавов» не совпадает ни с одним из известных древнескандинавских диалектов. Представляется, что на территории будущей Руси в «гардах» («варяжских слободах»), заселенных выходцами из Скандинавии в VIII–IX вв., или даже ранее, сформировался «континентальный северогерманский» диалект, отделившийся от древнесеверогерманского (древнескандинавского) языка еще до окончательного разделения его на западную (норвежско-исландскую), восточную (датско-шведскую) и гутническую подгруппы — С. Л. Николаев. «СЕМЬ ОТВЕТОВ НА ВАРЯЖСКИЙ ВОПРОС». Это также является подоплекой четкого размежевания русов от скандинавских варягов, а также быстрой ассимиляции представителей русских родов и дружин в славянской среде, не поддерживаемой контактами с собственно скандинавами. С этим же связано и легендарное возведение династии к ютландско-фризским Скьельдунгам, как наиболее близким географически и, вероятно, и генетически северогерманским родам (“колено Рюриково”). Сюда же можно относить и информация от княгини Ольги “русь от рода франков”, где под франками понимаются германские ругские рода.
Аналогично можно предположить, что наименование на славянский манер оставшихся ругов в рузов-русов повлияло не только на остатки ассимилированного германского племени, но распространилось восточнее с развитием эмпориев этой славянской преГанзы, став экзонимом “по-русы/прусы” для соседствующего по/подле руси соответствующего племенного объединения (только с 800—850 гг. пруссы становятся известны под таким именем (Баварский Географ), до этого нося экзоним “эстии”). Нельзя исключать и формирование самого племенного союза на базе беженцев, схожих или идентичных с ругами (514 г. — легендарная дата прихода в прусские земли братьев Брутена и Видевута с войском, ставших первыми князьями пруссов. Легенда поддерживается переходом от археологической культуры кимвров к появлению признаков материальной культуры северогерманских воинов), которые опять же в рамках балтославяского языка превратились в русов, живущим по реке Руса и тем самым создавших как гидроним, так и обретших экзоним как живущие по Русе (реке).
При этом частая двойственность наименования русов-ободритов может быть объяснена как формирование разных групп населения – надплеменную полиэтничную гибкую космополитичную «русов», ориентированных как ассимилированная ими субстратная группа ругов на морскую экспансию и торговлю, и собственно славянский племенной союз ободритов/руян, занимавшийся более сухопутными делами и торговлей по рекам, впадающим в Балтику. Логично, что в группу «русов» могли вступать любые «охотники» за яркой жизнью, из любого окружающего славянского племени. Также очевидно, что эти “молодцы” могли носить германско-скандинавские имена, но являться германо-славянскими билингвами и действовали в рамках торговой стратегии славянской преГанзы-Арконы (что долго отражалось в германско-скандинавских именах послов-варягов, ходивших в военно-торговые походы на Византию).
На побережье Балтики фактически одновременно пришедшие славяне с юга и скандинавы с севера основывали славяно-скандинавские эмпории, где осуществляли балтийскую торговлю, как отмечено выше, преимущественно в восточном направлении и через проливы (центральноевропейское направление через Вислу постепенно перехватывалось ляхами/поляками). Очевидно, что военная, торговая и военно-торговая конкуренция в западном направлении, в Северное море была запретительно высока, поэтому преимущественно развивалась в восточном направлении, где была неисчерпаемая ресурсная база территории, а также выход на среднеазиатские (монопольно), ближневосточные (монопольно) и византийские (конкурентно с Великой Моравией, Венгрией, Болгарией) рынки.
Аналогично поморские славяне из Колобжега – колбяги – торговали по Балтике и по Русской равнине, но из-за ресурсной бедности Померании и отсутствия в своей области магистральных путей вроде рек Лаба и Одра вынуждены были заниматься мелкой торговлей и наемничеством.
Можно отметить повышенную активность появившихся на Балтике славян. Кто-то объяснит это «пассионарностью» вырвавшегося из паннонско-моравского центра и завоевавшего новую территорию народа, кто-то контролем над ресурсной базой и торговыми путями, что давало в том числе и военные ресурсы и мотивацию. Вплоть до 12-13 веков балтийские славяне активно соперничали со скандинавами, совершая набеги в том числе и на Данию. Явно с момента появления на балтийских берегах славяне были не менее сильны и пассионарны, чем «викинги». Скандинавы в системе отношений с русами Арконы явно привлекались этим центром и как отдельных «молодцы/богатыри», ищущих работу в портовом городе или защищающих купцов или выступающих в походы, организованные этими самыми купцами/торговой компанией с целью торговли и/или для организованных поиска наживы. Уровень самостоятельности военной группы на Балтике определяется прежде всего наличие корабля и возможностью организовать дальний поход припасами и начальным капиталом. Аркона и служила таким центром финансирования. Независимые же скандинавы –«викинги»- под предводительством ярлов – владельцев кораблей выступали от собственно скандинавских регионов и предпочитали искать добычу в Западной Европе. Восточная Европа не могла предложить легкой наживы и требовала как договоренностей с «местными» обладателями ключей от рек, так и заключения «пактов о ненападении» с местными славянскими племенами. На востоке это было невозможно без участия Арконского финансового центра, Новгорода и далее на юг славянских племенных союзов.
«Скандинавские устремления на Западе и на Востоке Европы значительно различались. На Востоке среди лесов и болот грабить было почти нечего; для того чтобы разбогатеть, надо было принимать участие в посреднической, торговой и контрольной деятельности, а для того чтобы это увенчалось успехом, следовало интегрироваться в состав местного общества и его социальные верхи. Важнейшим товаром, шедшим в обмен на серебро, бьша пушнина. На поволжские и хазарские рынки ее отнюдь не обязательно было везти из Скандинавии, гораздо рациональнее было получать шкурки в лесах Восточной Европы, участвуя в различного рода посреднических операциях и сборе даней.» Носов Е.Н. Новгородское Городище в свете проблемы становления городских центров Поволховья.
К первой трети IХ в. относятся данные, зафиксированные в «Книге путей и стран» арабского географа Абу-л-Касима Убайдаллаха ибн Абдаллаха ибн Хордадбеха, писавшего о торговой деятельности русов: «А что касается купцов-русов, а они — вид славян, то они везут шкурки бобров, черных лисиц и мечи из отдаленных славянских земель к морю Румийскому, и берет с них десятину владетель Рума (Византии. — А. Ш.). А то идут по… , входят в город хазар Хамлидж, и берет с них десятину владетель его. Затем отправляются к морю Джурджана (Каспию) и выходят на каком-либо берегу, понравившемся им… А иногда везут свои товары из Джурджана на верблюдах к Багдаду, и перевозят их славянские евнухи, и говорят они (купцы. — А. Ш.), что они христиане, и платят джизью »
Следы борьбы местного населения (финского и славянского) с пришельцами-скандинавами практически не прослеживаются, хотя столкновения между теми и другими неизбежно должны были происходить. Археологические данные скорее рисуют картину мирного сосуществования всех трех этнических групп. Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды. Елена Мельникова.
Пути с Балтики на юг Русской равнины и далее за моря активно развивались в 8 и 9 веках. Историческим фактом является основание 100%-скандинавской эмпории Старая Ладога с 740-750-хх гг., на территории словенского племенного союза и финнов, из которой скандинавы ходили в походы в Крым и на Византию в начале IX века.. При этом никакая дружина, очевидно, не могла бы пройти путь из варяг в греки реками, волоками и порогами, постоянно конфликтуя с местным населением, что предполагает ранние контакты и сотрудничество с местными славянскими племенами. Впрочем, при наличии достаточных сил эти русские дружины могли основывать даже свои каганаты, но, в то же время, при наличии разногласий с контролирующими путь славянскими племенами вернуться на север не могли — о чем и свидетельствуют Бертинские анналы и возвращение скандинавской части дружины русов кружным путем через Германию. Древнее знакомство, соседство и даже сотрудничество с местным славянским и финским населением (впрочем, неизвестное Нестору) подтверждает как хорошее знакомство словен с миром викингов и скандинавов, и явное отличие славяноязычных русов от германоязычных свеев, готландцев, англян, данов, урман.
Можно предполагать из-за тесных культурно-этнических связей с местными племенами и меньшего военного ресурса более мирное сотрудничество балтийских славян (руян/русов), преимущественно в виде торговли – «купцы», а скандинавского компонента – фактически пиратско-грабительских дружин – «викингов/варягов», не обремененных балтийскими товарами, скорее военно-захватническую экспансию, где возможно основывающую, в условиях военно-политического вакуума, «русские каганаты». Последняя тенденция чрезвычайно усилилась с начала IX века в условиях ослабления контроля Хазарским каганатом степи и славянских племенных объединений на Русской равнине из-за нашествий венгров и печенегов (огузских племен). Поэтому уже в 830-х годах зафиксирован «Русский каганат» (при этом, что в 860 на Константинополь напал «неизвестный грекам народ» «росов») через упоминание народа росов в Бертинских анналах. Впрочем, вскоре этот Русский каганат был сметен венграми, которые и препятствовали возвращению его послов через степь.
К 850-860-м годам неурядицы в Халифате, сокращение из-за этого торговли в направлении север-юг, а также из-за миграций кочевников на запад, критически ослабили влияние хазар в степи и на Русской равнине, что позволило закрепиться заинтересованным сторонам с Балтики закрепиться на торговых путях через территории восточнославянских племен, а затем триумфально объявить о своем появлении атакой на слабозащищенный Константинополь (все силы были брошены Византией на реконкисту у ослабленного Халифата восточных окраин).
Одновременно арабские междоусобицы снизили экономическую роль волжского пути, что заставило славянских и скандинавских купцов (в том числе и сухопутных «пиратов», доставляющих рабов и ресурсы Русской равнины) переориентировать как торговые пути, так и военные походы (как грабительские, так и с целью установления договорно-тарифных соглашений) по Днепровскому пути.
Базой для нападения послужил Киев, откуда в поход выступили, очевидно, сборные русо-скандинавско-славянские силы, вошедшие на Русскую равнину через Финский залив, Старую Ладогу (скандинавский эмпориум с 750-х гг), Новгород (русо-словенский эмпориум).
Собственно, с этого момента можно утверждать присутствие русов на Русской равнине, подготовившее базу для участия их в формировании системы власти государства Руси.
В русле предыдущих рассуждений о военно-торговых маршрутах через территорию Русской равнины и распределении ролей между русами-славянами («купцы») и скандинавами («пираты», в меньшей степени купцы) можно сделать предположение о ведущей роли именно купеческой составляющей, по аналогии с, позднее, ведущей роли Ганзы в контроле и финансировании балтийской торговли и торгового «дранг нах остен». При этом можно допустить распределение ролей – условная «Аркона» — финансовый и организационный центр славян балтийских славян, со «связями» с местным «окном в Россию» — Новгородом (словенская «столица»), причем скандинавские «базы» расположены по торговым маршрутам, рядом с «областными центрами»/племенными «столицами» – Старая Ладога, Гнезно, Киев (совмещенный с полянами). В случае «Русского каганата», который мог быть расположен по Дону, Донцу, Днепру, совмещения «пиратской базы» с рядом расположенным племенным центром славян не было, поэтому временный характер «базы» и отсутствие поддержки окружающего заинтересованного населения привело к его исчезновению в рамках жизни одного поколения.
Из признания ведущей роли русов-славян можно сделать предположение о лидирующей роли именно русов, несмотря на мощное и даже преобладающее военное присутствие скандинавов в дружине, и наименование такого союза/«коммерческого предприятия» по имени славянского племени.
К этому же моменту приурочено и официальное явление «варягов» в виде «призвания» русов в Новгород. Как для начала похода на Константинополь, так и для дальнейшего использования скандинавских «бригад» для поддержания порядка, а торгово-административных специалистов (скандинавская этимология тиун, ябедник) для учета финансовых операций от транзитной торговли и полюдья.
Невозможность «завоевания» скандинавами территорий славянских племенных союзов проще всего проиллюстрировать эпопеей по покорению ливов – даже в более простых условиях немцы несколько сотен лет не могли закрепиться в Ливонии, добиться устойчивой дани, христианизировать население. Только строительство крепостей (сперва в прибрежных районах -Риги), устойчивый поток переселенцев и рыцарей из Германии, фактически колонизация немецким населением Прибалтики с установлением торговых маршрутов взамен Новгород-Аркона установило их господство.
Если бы пришедшие на Северную Русь скандинавы собирались контролировать путь Балтика-Волга, то рационально было бы продвигать своё влияние вниз по Волге, а не лезть в Киев. Если же для них важен был путь с Балтики то самое рациональное это оседлать Западную Двину. Да и для выхода на Волгу она пожалуй поудобнее будет чем Нева-Ладога-Волхов-Мста. Однако они то ли до этого не додумались (во что не верится), то ли не смогли справиться с латгалами на нижней Двине (при этом якобы покорив с десяток других союзов племён, причём предпочтение для покорения отдавая почему-то славянским), то ли они были здесь на вторых ролях и не решали что и как(во что верится больше). Впрочем, на самом деле скандинавы-викинги кратчайший путь из Рижского залива через удобную судоходную Западную Двину контролировали, осев в Полоцке, вот только принадлежали к другой группировке — Рогволодовичей, связанных с датскими Скьельдунгами, позднее задавленных новгородско-киевской группировкой русов, поддержанной другими наемниками-скандинавами.
Невозможно говорить о привнесении какой-то культуры более высокого уровня и политического устройства отрядами грабителей из не имевшей устойчивой государственности Скандинавии. Швеции еще не было в привычном понимании, Дания лежала в руинах.
При всей ангажированности Нестора отдельные факты он не счел нужным изменять или не осознал значения этих свидетельств в спорах о роли «Рюрика» и его существовании вообще.
Итак, 2 ключевых факта о народе «руси», которые никак невозможно игнорировать, исказить и сложно не понять, особенно специалистам и ученым, занимающихся данным вопросом – славяноязычность и исключение «руси» из списка скандинавских (и германских) народов (дословно в ПВЛ исключены свеи, урмане, даны, готландцы, англяне, составляющих балтийские (западно- и северобалтийские) народы, но вообще не упомянуты народы южного берега Балтики, являющиеся славянами и балтославянами (поморяне, в том числе колбяги, пруссы, ободриты), сосредоточенные на внутриконтинентальных делах и речной торговле до эмпориев на южном берегу Балтики).
Верно и обратное – ни ранее, ни позднее русами не называли свеев, а свеев русами (только ошибочно, атрибутируя шведских наемников русской дружины как ее ключевую часть, и, продолжая идею, атрибутируя дружину с княжеской властью), хотя казалось бы в чисто норманистическом дискурсе это должно было произойти.
В данном контексте становится особенно разительной и четкой искусственность привлечения и легендарность руководства варяжским войском именно Рюриком. Да, летописцу и заказчикам ПВЛ явно были доступны писаные в те же времена хроники о начале истории Нидерландов/Фризии, в том числе и с участием призванного Рерика Ютландского, и старательно муссировавшаяся легенда сложившейся со времен Святослава у княжеской элиты мнения о происхождении их от Рюрика/колена Рюрикова.
Сей муж, без сомнения, достоин быть упомянут как основатель – он и принадлежит к фактически королевской династии Скьельдунгов, но проигравшей борьбу за корону ветви, и владел графством во Фризии, и успешно противостоял в разные момент и данам и франкам, хорошо запомнился христианской церкви. В ксантенских анналах вообще указывается на 845 год как князь ободритов (русов), хотя, вероятнее всего, он владел отдельными землями в славянских пределах и мог набирать в свою дружину русов.
Единственная проблема – в занятости этого персонажа в 860-е годы своими делами в Западной Европе, и оторваться для поездки далеко на Восток для защиты словен от других викингов (являясь таким же грабителем) и решения деловых споров новгородских купцов он вряд ли мог.
“В 826 г. вместе с семьей и Рориком, который приходился то ли младшим братом, то ли племянником, Харальд прибыл в Ингельгейм-на-Рейне к императору империи франков Людовику Благочестивому. Людовик даровал ему в управление историческую область Рустрингию, расположенную во Фрисландии (Фризии). Людовик, по сути, поручил датчанам, принявшим христианство, обеспечивать оборону этих земель от набегов других воинственных викингов” — удивительное совпадение сюжета с призванием Рюрика для защиты словен — Нестор удачно воспользовался известной легендой. Кстати, опять же обратим внимание на славянский переход Рорик в Ру(ю)рик аналогично рог-руг (-Рюген, переход У в Ю — еще удобное благозвучие). “После смерти Харальда Клака, в начале 840-х годов, Рустрингия отошла к Рорику Ютландскому. Вскоре умер Людовик Благочестивый, а новый правитель империи Каролингов Лотарь I отнюдь не благоволил викингам. Обвиненный в измене Рорик был вынужден бежать. Он довольно долго пиратствовал, разоряя земли Фрисландии и Германии, а в 850 г. вместе со своими воинами захватил крупный город Дорестад. В 854 г. скончался правитель Дании Хорик I, что снова привело к усобицам и разделу земель в Ютландии.” Эти усобицы продолжались еще десяток лет, до воцарения Хорика II. Проигравшая сторона, да и прочие стороны из разоренной Дании были вынуждены бежать из страны, наниматься любому из нанимателей, а также участвовать в походах на Константинополь в попытках найти применение своим мечам и хоть как-то заработать.
Так складывается пазл о появлении крупного отряда из скандинавов и славян, организованного «русами» Арконы (до 9000 воинов, дошедших до Константинополя) в 860, из которых большое количество воинов могли остаться в дружинах славянских племенных союзов и при городах. Славянские земли ободритов, торговый центр Арконы конфликты данов с франками и между собой обошли, что повысило их приоритет в балтийской торговле.
Эти варяги/русы/скандинавы участовали в первоначальной работе по изгнанию остатков хазарского влияния в племенах северян и радимичей, а затем и в подготовке новых походов против хазар, халифата, Византии в последующие годы (поход Олега в 907).
Осесть могли как близкие к восточнославянским племенам балтийские русы, так и скандинавы.
Поток скандинавов мог подпитываться активно шедшими процессами становления скандинавских государств, в частности завершением объединения Норвегии, после чего множество недовольных викингов эмигрировали на острова Северного моря, в Исландию, открыли Гренландию, но очевидно могли переселиться и на восток.
Понятно, что оседали они временно, надеясь вернуться на родину, и/или поучаствовать в новом походе на богатые южные страны. А славянские жители Арконы предпочитали роль купцов и организаторов, поэтому возвращались домой. И скандинавы и русы, остававшиеся на Русской равнине, быстро ассимилировались, не оставляя никаких следов, кроме генетических, через 1-2 поколения.
В контексте дискурса о механизме и характере власти особенного внимания заслуживает попытка легитимизации пост-фактум Нестором прав (спустя, 150 лет — в XII веке) «Рюриковичей» на всю Землю Русскую через добровольное подчинение. Понятно, что этот провластный момент летописи служил и обоснованием прав верховной исполнительной и судебной власти и являлся отражением сложившегося механизма «призвания» и «отозвания» князей в русских княжествах, при всей принятой работоспособности лествицы.
При этом следует отметить существование во многих северных городах более явных признаков скандинавских династий с дружинами (Рогволожичи Полоцка и прочие), тем не менее вытесненных со временем «центральной» династией Киева-Новгорода.
Сюжет «призвания» напоминает элементы военной демократии, выбора военного вождя/ярла для похода и может быть прямо соотнесен с синхронным походом на Царьград.
В дальнейшем, легенда Рюриковичей о происхождении от знаменитого датского конунга, отражающая связи со Скандинавией, умалчивая о связях с бодричами, которые к тому же были до Вендского крестового похода заняты успешным противостоянием немцам и самим викингам, позволяла привлекать и рекрутировать варяжско-скандинавских наемников, поддерживая расстояние между основным населением и княжеской дружиной. Славяне же Русской равнины, очевидно, предпочитали более мирные профессии, владея землей, закупами, обладая торговыми связями, наконец местными родственниками.
К генезису же власти относится и дальнейшая ее устойчивость в рамках консенсуса с местными славянскими элитами — пока князь обеспечивал торговые маршруты через города, их население вполне было удовлетворено «призванными» князьями, будь они хоть русами, хоть скандинавами.
Также к анахронизму «Нестора» (сам являющийся мифом еще более позднего времени, когда ), впавшего в синхронное историе-/мифотворчество XII века – вместе с «Чешской хроникой» Козьмы Пражского и «Хроникой и деяниями князей или правителей польских» Галла Анонима, стоит отнести применение сложившегося позднее – не ранее конца X века – понятия и названия византийских наемников-верингов-варягов к событиям IX века, хотя по сути он был прав – торговая олигархия Арконы-Новгорода призвала русо-скандинавских наемников для поддержания порядка на пути из варяг в греки. Ну а варяги здесь – балтийская вольница, служащая вербовочной базой наемников для набегов на богатые южные страны, захвата экс-хазарской сферы влияния, для поддержания порядка на Русской равнине, захвата и ассимиляции территорий и населения финских и балтских племен. Впрочем, опять же никто не запрещает этим дружинам и князьям самостоятельно захватывать власть в городах.
Легенда же о происхождении русских князей от Рюрика, точнее от представителя рода датских конунгов Скьельдингов бытовала на протяжении 500 лет. Начиналось все в устных сагах (записанных, кстати, также в XII веке), упоминавших конунгов Гардарики (эмпории в приЛадожье). Согласно «Саге о древних конунгах» и «Песни о Хюндле», родителями Харальда были Хрёрик Метатель Колец и Ауд Богатая. После гибели мужа от руки Ивара Широкие Объятья (отец Ауды и дед Харальда) Ауд с сыном Харальдом отправилась на остров Готланд, а затем в Гардарики. Здесь около 710 года она вышла замуж за местного конунга Радбарта из рода Инглингов. От этого брака родился сын Рандвер, будущий конунг Гардарики (некоторые исследователи приписывают Рандверу основание Альдейгьюборга). Указанные события буквально напоминают сюжет о княгине Ольге, правившей с помощью соратника Олег/родственника мужа Рюрика (Хрёрика) и рождении сына Игоря в Гардарике (Руси). Отсюда же идет сюжет как о древности прав варягов на правление на Руси (эмпория Старая Ладога с 750-х гг., которое считалось королевством Гардарики), так и о издревле договорном характере мирного сосуществования варягов и местных словен.
